Сейчас в Вестях показали какой-то музей Солженицына – я почти пропустил репортаж, увидел только вторую жену совести нации и корреспондента, стоящего у железной двери. «Это дверь в камеру Солженицына в Бутырке, где он придумал и держал в голове» одну из своих нетленок, поведал корреспондент.
Как я и ожидал, дверь в апартаменты, где он провёл солидную часть своего заключения, отсутствует. А там, други моя, было очень и очень неплохо. Солженицыну могли бы позавидовать не только миллионы в восстанавливающемся после войны Советском Союзе, но и миллионы в РФ – даже в Москве человек, приехавший за длинным рублём в первопрестольную, был бы рад пожить как Солженицын.
«Здесь, на "шарашке", в полной мере открылся ему Достоевский. Он обращает моё внимание на Ал. К. Толстого, Тютчева, Фета, Майкова, Полонского, Блока. "Ведь ты их не знаешь",- пишет он мне и тут же, в скобках, добавляет: "Я тоже, к стыду своему"», совершил для себя «открытия в классической музыке», с удовольствием смотрел кинокартины -
«Чего не хватает - так это театра. Правда, по радио Саня как-то прослушал мхатовскую постановку пьесы А. К. Толстого "Царь Фёдор Иоаннович". "Прекрасная вещь и какой язык! - пишет он мне.- Удастся ли когда-нибудь увидеть это на сцене?"»
«Начал было опять заниматься языками, но так много появилось "чтива на русском языке" ("тут за 2 года всего не расхлебаешь"), что на иностранные языки времени уже не оставалось.»
«...Комната, где он работает, - высокая, сводом, в ней много воздуха. Письменный стол - со множеством ящиков - закрывается на подвижные падающие шторки - "канцелярское бюро". Совсем рядом со столом окно, открытое круглые сутки. У стола - колодочка, четыре штепселя. В один из них включена удобная настольная лампа, в другой - собственная электрическая плитка, пользоваться которой можно неограниченно, в третий - хитроумный электрический прикуриватель, чтобы не изводить подаренную мною зажигалку. В четвёртый переносная лампа для освещения книжных полок. Скоро появится здесь и радиопроводка, прямо у рабочего места.
Тут Саня проводит большую часть суток: с 9 утра до конца работы. В обеденный перерыв он валяется во дворе прямо на траве или спит в общежитии. Вечером и утром гуляет, чаще всего под полюбившимися ему липами. А в выходные дни проводит на воздухе 3-4 часа, играет в волейбол», – описала его быт жена Сани в тот непростой период Наталья Решетовская ("В споре со свременем").
Что ж, очень приличный ГУЛАГ, други моя. Спать он шёл конечно, не в гамак, как герой Хармса, но тоже в очень для гостя Москвы приличные, как в хостелах, условия –
«Общежитие: полукруглая комната с высоким сводчатым потолком бывшего здесь когда-то алтаря. Веером, по радиусам полукруга - двухэтажные кровати. Возле Саниной - на тумбочке - настольная лампа, которую он оборудовал так, чтобы свет не мешал товарищам, а падал только на его подушку. До 12 часов Саня читал. А в пять минут первого надевал наушники, гасил свет и слушал ночной концерт».– вспоминает Наталья. Слушал ночной концерт. У Сани потом появились новые наушники, старые он отдал Решетовской: «В шутку я называла его своим "любовником", потому что он всегда был рядом с моей подушкой». Наушник.
Учитывая же то, что Саню бесплатно отремонтировали от рака, позволив ему иметь детей, так вообще жизнь удалась.
Но нет такой двери в музеях Солженицына.
=Arctus=